Два часа беседы с Мариной Михайловной Васильевой, подполковником милиции в отставке, в недавнем прошлом начальником отдела пропаганды УГИБДД ГУ МВД России по г. Москве, пролетели незаметно. О том, что наш разговор длился столько времени, уведомил меня беспристрастный хронометр диктофона. Рассказ моей собеседницы был наполнен живыми, эмоциональными воспоминаниями и о днях недавних, когда ей пришлось оставить любимую службу, и о событиях, отложившихся в ее памяти более полувека назад.

- С детских, именно с детских, а не с юношеских лет я мечтала стать юристом. Только юристом. Других желаний у меня не было. Ни в артистки, ни в доктора, ни в учителя, ни в космонавты, ни в геологи - никуда не думала податься. Меня подсознательно тянуло только на юридическую стезю. И это при том, что в нашей семье не было никого, кто бы меня подтолкнул к такому выбору. Не было юристов и среди близких знакомых или соседей. Конечно, я в свои восемь-десять лет не представляла толком, чем юристы занимаются. Знала только одно: это люди, которые утверждают в жизни справедливость.

Слово «справедливость» и сопровождает меня с той поры, когда мы переехали в конце пятидесятых годов из маленькой комнатушки старого дома в Черемушках в известную недоброй славой Марьину рощу. Дом наш был новым, квартиру мы делили с одинокой соседкой Марией Алексеевной, с которой сразу же установили дружеские отношения. У нас не было коммунальных свар по поводу очередности уборки коридора или кухни, именно по-соседски мы берегли свое жилье, вместе отмечали праздники. Я и сейчас при случае звоню тете Мусе, как я ее звала в детстве, поздравляю и с Новым годом, и с 8 Марта…

И дом наш жил достаточно дружно. Чего не скажу о взаимоотношениях наших мальчишек с обитателями марьинорощинских бараков, которых было очень много. Там царили несколько другие нравы. Мы, конечно, были не виноваты, что у нас кирпичный многоэтажный дом, в квартирах – все удобства: газ, туалет, ванная. Но, похоже, нас как «буржуев» за эти блага цивилизации и недолюбливали. Хотя наши родители работали на тех же заводах и фабриках, что и их, мы ходили в те же детсады и школы. Но по улицам, территориям дворов пролегали незримые для взрослых границы, нарушение которых было чревато неожиданными нападениями, драками. Мне, маленькой девчонке, тоже случалось в них участвовать. Драки эти велись по определенным правилам, одно из которых – лежачего не бить – соблюдалось неукоснительно. Поэтому мне папа, конечно не одобрявший эти ребячьи свары, но понимавший, что от них не всегда спрячешься, советовал: если что – сразу падай! Вот, пожалуй, тогда у меня и зародилось желание устанавливать справедливость, оформившееся в стремление стать юристом.

Поэтому после окончания школы – в 1973-м - я попыталась поступить на юридический факультет. И хотя в школе училась неплохо, стать студенткой с первой попытки не удалось. Слишком большим оказался конкурс, моих экзаменационных баллов для зачисления не хватило. Мама мне советовала не фантазировать, быть поближе к земле. Вон, говорила она, через дорогу у нас МИИТ – там конкурс маленький, пройдешь, выучишься на инженера… Но на меня эти увещевания не действовали.

А дальше мне, наверное, повезло. Для начала – с устройством на работу. Это была обычная канцелярская должность. Но где! В самом МВД СССР, в Управлении учебных заведений. Занималась рутинной работой – печатала на машинке различные бумаги, в том числе и рукописи методических пособий для курсантов школ милиции. Таким образом начала пополнять багаж юридических знаний. И тут еще один неожиданный поворот: через пару месяцев заведующая канцелярией уходит в декретный отпуск и меня назначают и.о. Назначить-то назначили, а потом сами удивились: мне же еще восемнадцати нет. А там же допуск к секретным документам… Вот так «тайно» я заведовала канцелярией целых два месяца - до середины февраля следующего года, до своего совершеннолетия!

А летом я успешно сдала экзамены в ВЮЗИ. Тут уже я проходила по категории профильников, т.е. в группе абитуриентов, у которых работа соответствует направлению обучения. Там конкурс был поменьше, и вот я стала обладательницей студенческого билета. Нелегко было сочетать учебу и работу, но все у меня шло довольно гладко. В 1980-м, в год Московской олимпиады, у меня на руках был заветный диплом, которым подтверждалось, что профессию юриста я получила. Как говорится, мечта реализовалась. Но это на бумаге. Пусть и с солидной печатью. Оставалось воплотить ее в реальном деле.

Поиск места работы был непродолжительным. Один мой знакомый, ставший через несколько лет моим мужем, сказал, что в связи с Олимпийскими играми увеличивают штат московской ГАИ. И я однажды переступила порог этого подразделения, чтобы, как оказалось, прослужить в нем три десятка лет, до выхода на пенсию. Поначалу мне хотелось работать в службе дознания. Начальник отдела кадров привел меня к руководителю подразделения – женщине, и я надеялась, что буду принята. Но не тут-то было! Услышала вдруг категорическое нет: «Женщинам на этой должности не место». Почему она так сказала? Видимо, смутила ее моя щупленькая в ту пору фигурка, мой небольшой, непредставительный рост. Думаю, как представила она себе мои диалоги с нарушителями ПДД, их отношение к такому «воробью», так и решила уберечь меня от стрессов. Я же тогда обиделась. «Ничего, - сказал кадровик, - пойдем-ка к другому начальнику». И пришли в отдел пропаганды. Его начальник, поглядев на меня и выслушав мои ответы на вопросы, подвел черту словами: «Такие люди нам нужны. Выходите завтра на службу. С вашим руководством, думаю, наши договорятся».

Так оно и начало свой стремительный бег - время службы в отделе пропаганды московской Госавтоинспекции. С должности инструктора до должности начальника отдела. Был у меня года два спустя момент, когда можно было перейти в дознание. Но на вопрос, хочу ли я сменить направление работы, ответила однозначно – отказом. Я уже вжилась в проблемы своего отдела, поняла, какая это интересная, нужная и значимая работа – пропаганда ПДД, если ее делать творчески, постоянно ища и воплощая новые формы информирования самых разных категорий жителей и гостей столицы о том, как нужно себя вести на ее улицах.

Сейчас и не упомнить сразу, сколько новаторских, или, как сейчас говорят, креативных решений было найдено и реализовано в восьмидесятые годы, когда много говорили о демократизации, гласности, перестройке. ГАИ тогда шла в первых рядах активизации работы с населением. Использовали для этого и прессу, и радио, и телевидение. Тематические полосы на страницах самых популярных изданий, специальные программы, такие как «Красный, желтый зеленый» с ведущим Игорем Медведевым на волнах радиостанции «Маяк», или «Движение без опасности» - на ТВ, в которой участвовал сам начальник ГУГАИ СССР Валерий Витальевич Лукьянов, рассказывая о проблемах взаимоотношений участников дорожного движения и отвечая на вопросы телезрителей. Мне тоже пришлось осваивать приемы тележурналистики и как репортеру, когда мы готовили материалы для программы «Время», и как собеседнику. Мы искали и находили возможность задействовать в пропаганде безопасного поведения на улицах популярные среди детей передачи, такие как «Будильник» и «Спокойной ночи, малыши». Я с теплотой вспоминаю одного из своих начальников отдела – Юрия Николаевича Серова, человека, неистощимого на выдумку и умевшего привлечь к пропаганде ПДД людей самых разных профессий, званий и должностей – художников, артистов, композиторов, поэтов, ученых, изобретателей, кинорежиссеров... Именно он вывел на улицы Москвы агитационные автобусы, он инициировал воскресные лектории для водителей, нарушивших Правила дорожного движения. Юрий Николаевич для меня был именно тем человеком, о котором я потом нередко вспоминала, когда сама стала во главе отдела пропаганды, разрабатывала со своими сотрудниками планы нашей работы.

В восьмидесятые годы моя карьера, правда, едва не оборвалась. Случилось это после показа в программе «Время» сюжета о ДТП на Волгоградском проспекте, виновником которого оказался нетрезвый сотрудник милиции. Правда, тогда обошлось без жертв. Я участвовала в подготовке этого материала. Поначалу все вроде бы шло гладко. Задержали водителя, не справившегося с управлением на скользкой ночной дороге. Он рассказал, как было дело. И мы было уже стали сворачивать аппаратуру, как он вдруг заявил, что является сотрудником милиции, сержантом в каком-то из отделений милиции, где с друзьями отметил свой очередной день рождения. Зачем он это сделал – ума не приложу. Но телевизионщики просто возликовали: какой классный поворот сюжета! Я тогда просила обойти стороной эту подробность. Парня в любом случае накажут. Но ведь из озвучивания единичного факта в такой программе, как «Время», могла подняться нешуточная волна нездоровой критики… Уговорила редактора дать пару дней для улаживания ситуации между его начальством и моим руководством. Назавтра, как положено, доложила о сюжете. Но почему-то мой доклад не возымел никакого действия, мое начальство просто посмеялось и махнуло рукой. Вечером сюжет не показали, что вызвало утром следующего дня новую порцию смешков. А когда и на второй вечер сюжет не прошел, то и я стала спокойнее, подумала, что у телевизионщиков разум возобладал над эмоциями. Но не тут-то было.

Такой сюжет они задвинуть на полку не могли! Что мне пришлось испытать после того, как нерадивого сержанта показали во всей красе, словами не передашь. От работы отстранили. Только тем и занималась, что писала всякого рода объяснительные и ждала – как «наверху» определят степень моей вины в этом эпизоде. Я ведь насмотрелась всякого, в том числе и примеров самодурства, когда с людьми поступали не по совести, а для демонстрации силы системы. В конце концов – обошлось. Для меня. А того парня, конечно же, уволили, как и его друзей. Меня тогда спрашивали, не жалко ли, что так поломали судьбу? Жалко. Только кто поломал? Разве телевизионщики? Или сотрудник отдела пропаганды? Жалко, что люди в своих бедах часто ищут виноватого среди других, а не оценивают свои поступки.

К счастью, у меня таких случаев было немного. И это, в общем-то, не самое важное в работе отдела пропаганды. Работы было много, порой казалось, что все, не успеваю, заваливаю дело. Поэтому возникали минутные слабости, когда думала: «Все, хватит, напишу рапорт и уйду». Но успокоившись, впрягалась и тащила свой воз. Ведь работа сама по себе очень интересная, а трудности – явление временное, у кого их не бывает.

Да, Марина Михайловна Васильева умеет преодолевать препятствия, умеет организовывать людей, зажигать их. Многие помнят ее усилия по организации строительства детских автогородков в столице. Программа была обширная, поддержанная тогдашним мэром Москвы Ю.М. Лужковым, который участвовал в открытии первого такого городка в школе № 1240. Через некоторое время в Москве уже был 21 автогородок и 50 автоплощадок, которые порой даже превосходили первую по оснащению, оборудованию. На городской Комиссии по безопасности дорожного движения было принято решение, что в каждой школе должен быть кабинет комплексной безопасности, в том числе безопасности дорожного движения.

Особое внимание уделяли уровню обучения детей Правилам дорожного движения. Очень остро встал перед нами этот вопрос в 2007 году, когда в ДТП в Москве погибли 25 детей. Силами сотрудников подразделений пропаганды столицы (их по всему городу было всего 60 человек) при всем их желании нельзя было охватить проведением занятий на качественном уровне 1800 школ и 3000 детских садов. Поэтому главной задачей стала организация подготовки учителей. Добились того, что в Московском институте открытого образования для них организовали переподготовку по предмету «ПДД».

И много еще было самых разных новаций…

Но вот уже пять лет, как Марина Михайловна повесила на вешалку свой милицейский китель. Трудится на одном из госпредприятий. Но по-прежнему - по профилю, занимаясь проблемами безопасности дорожного движения. А в качестве общественной нагрузки взяла на себя далеко не формальную роль заместителя председателя Совета ветеранов столичной Госавтоинспекции. О том, сколько времени уходит у нее на эту работу и в чем она заключается, мы расскажем в другой раз. Сейчас же скажем только – доброго Вам здоровья, Марина Михайловна, неистощимого энтузиазма и сердечного тепла, которое вы излучаете.

Г. МЕЛЬНИК